Катя, а ты не задумывалась, что много тысяч лет тому назад тебя на этой земле не было? Ну не родилась ты ещё! И когда ты умрёшь, чего я тебе желаю сделать в сто лет, тебя уже больше никогда не будет. Что же ты в свой короткий путь допускаешь уныние? Хочешь, чтоб я тебя пожалела? А мне не жаль тебя! У нас кого в колонии ни спроси, все без вины осуждённые. А это же не так! И я за дело сижу. Мне снятся те, кто с моей помощью на иглу сел. Детей у тебя не будет? Так ведь ты сама из детдома, знаешь как там невесело. Возьми малыша, двух, трех, вкалывай для них, пироги пеки, целуй их на ночь, в цирк води. А ты ноешь и себя жалеешь! У тебя часы есть?... Так посмотри на свои часы. Видишь стрелки только вперед идут?..
А знаете, чего на зоне больше всего? Здесь больше всего вранья и надежды. У кого ни спроси, получили срок случайно или по чьей-то ошибке. А может человеку страшно признаться, что он принес в мир зло? Конечно, легче винить, чем каяться. Что же с нами случилось-то? Родились как все, с чистой совестью, учились что нельзя обижать, что нужно любить, жалеть, прощать... Потом что-то путается, сбивается, уже ничего не остаётся кроме подлого одинокого «Я». А может все преступления совершаются от одиночества и тоски? Когда никто тебя не любит, когда ты никому не дорог. Тогда всё можно?
Тот, кто сидел, никогда не делит на «до» и «после». И тут и там жизнь. И потом с волей еще никто не жаловался. Воля сама по себе такое счастье... Да что бы там ни случилось — все равно счастье! А ты несешь такую пургу, потому что сам никогда не сидел.