Если завтра все общественные устои вдруг забудутся, то люди с легкостью придумают новые устои, не хуже прежних. Любое племя, даже дикие троглодиты в джунглях, придумывает себе какие-нибудь устои. Это тривиальноый факт этнографии. Но если завтра забудутся знания по физике и математике, то человечество вместе с общественными устоями вылетит в трубу быстрее, чем пуля вылетает из ствола кольта. Эти знания объективны их нельзя выдумать, как попало. Выдуманная физика не будет работать. А значит, не будет работать техника.
Разум возник как способ побеждать в борьбе за существование. Все иные функции разума возникли как побочный эффект. Разум — это универсальный инструмент для конфликтных ситуаций. Значит, инварианта любого разума — это стремление к победе в конфликте. Только вот беда — понятия «конфликта» и «победы» сами, вообще говоря, не инвариантны для восприятия разных людей.
Как сказал еще Пифагор, мир управляется числом и пропорцией. Тогда, почти три тысячи лет назад, наука была рядом с людьми, непосредственно решая проблемы хозяйства. Геометрия названа так потому, что ее исходное назначение — это расчеты для землемерных и землеустроительных работ. А что сейчас? Между фармакологом, создающим лекарство, и молекулярным биологом, который выявляет принципы действия химических веществ на организм, нет понимания. Я уже не говорю о более фундаментальных предметах науки, например, квантовой механике, благодаря которой работает биохимия нашего организма. А принципы математики еще более фундаментальны. Впрочем, слова Пифагора я уже приводил… Почему так безобразно-медленно движется прогресс? Почему, несмотря на колоссальные достижения науки, мы погрязли в самых элементарных проблемах? Кризис понимания. В бизнесе это давно заметили, и перешли от бездумного тейлоровского конвейера к системе кружков, где каждый рабочий в общих чертах понимает, как устроено все предприятие. И если для понимания каждым членом общества возможностей прогресса, начиная от его научных основ, необходимы гуманитарные, эротические формы представления знаний — то к этим формам и следует прибегнуть. Невзирая ни на что.
В нормальном состоянии человек, как это ни странно, вообще не занимается ничем, кроме игры. Он так устроен. Заставить его заниматься чем-либо другим можно только превратив сначала в животное — например, путем грубого физического принуждения. Человек играет, когда работает, играет, когда отдыхает, играет, когда занимается сексом, играет, когда ссорится. Короче — практически всегда.
Ложась спать, он неожиданно подумал, что очень непросто задать вопрос, от ответа на который что-то зависит.