На протяжении всей своей истории Соединенные Штаты часто мотивировали свои действия перспективами универсальной ценности их идеалов и провозглашенного долга по их распространению. Китай действовал на основе собственной уникальности, его расширение происходило на основе культурной ассимиляции, а не миссионерской активности. Для двух этих обществ, олицетворяющих различные версии исключительности, путь к сотрудничеству изначально складывался сложно.
История в итоге аплодирует не конфликтам обществ, а их примирению.
По сути, Китай производил большую часть мирового ВВП, по сравнению с любой европейской страной, на протяжении восемнадцати из последних двадцати веков. Ещё в 1820 году он производил более 30 процентов мирового ВВП, что превышает ВВП Западной и Восточной Европы, а также Соединенных Штатов, вместе взятых.
Мао Цзэдун пытался решать проблемы с угрозами Китаю, обратившись к классической китайской стратагеме: натравливать варваров друг на друга и заручаться поддержкой дальних врагов против ближних. Никсон, верный ценностям своего общества, прибег к принципам В. Вильсона, предложив пригласить Китай вновь присоединиться к сообществу наций. «Мы просто не в состоянии позволить себе, — писал он в статье в журнале «Форин афэарз» в октябре 1967 года, — чтобы Китай навсегда оставался вне семьи наций, живя со своими фантазиями, культивируя ненависть и угрожая соседям. На этой маленькой планете просто нет места, где бы миллиард потенциально самых способных людей жил в сердитой изоляции».