Человек должен иметь силу — быть самим собой.
Богач собирает стада и груды. Люди его не волнуют, ему достаточно, что их можно купить. Властитель собирает людей. Стада и груды ему безразличны, либо требуются для приобретения людей. Знаменитость собирает хоры. Она хочет слышать в них свое имя.
Она вышла за него, чтобы всегда быть с ним вместе. Он женился на ней, чтобы о ней забыть.
Настоящие писатели встречают своих героев лишь после того, как те уже созданы.
Писатель оригинален, или он не писатель вовсе.
В молчащем подозревают больше, чем он скрывает на самом деле.
У всякого языка свое молчание.
Проблема справедливости также стара, как проблема распределения.
Сколько нужно сказать, чтобы тебя слышали и тогда, когда ты наконец умолкнешь.
Можно ли что-нибудь изобретать, не боясь изобретенного?
Известно, что люди, действующие по приказу, способны на самые ужасные поступки.
Среди осколков прежнего идола водружают нового.
В игре мимики воплощена беспрестанная способность человека к превращениям.
В дистанциях человек закосневает.
Великие авторы афоризмов читаются так, будто все они хорошо знают друг друга.
Внезапный рост всегда производил потрясающее впечатление.
Изобретение, которого не достает, загонять обратно взрывы.
Кого терзают приказами сильнее всего, так это детей. Удивительно, как они вообще не ломаются под гнетом приказов и умудряются пережить рвение воспитателей.
Лучше пусть презирают, чем боятся.
В каждой войне содержатся и все предыдущие.
Нацеленность на успех, а также сам успех оказывают сужающее воздействие.
Ни одна бойня не предотвращает следующей.
Труслив, по-настоящему труслив лишь тот, кто страшится своих воспоминаний.
Сегодня труднее официально приговорить одного-единственного человека к смерти на костре, чем развязать мировую войну.
Самое причудливое и пугающее порождение человеческой мысли — представление о времени.
Время съёживается. Каждый следующий час короче предыдущего.
Главная привлекательность календаря состоит в том, что он всё время продолжается.
Слишком в нас много от прошлого. Слишком ничтожно продвигаемся мы вперёд.
Самая сильная тирания та, которая позволяет себе самые сильные вопросы.
Больше всего тебе хотелось бы — какая скромность! — бессмертия, чтобы читать.