— Наверное, это очень трудно — быть умным?
— Не знаю, не пробовал.
Моя система, вообще: добиваться больших результатов с помощью малых средств.
Я писатель. Я мыслю, следовательно я протестую.
— Ты никак на обеих жениться хочешь?
— Вот вы меня всегда останавливаете, маменька, даже помечтать не даёте!
Разные перевороты с человеком могут произойти: один из богатства в бедность, другой из бедности в богатство.
Скучно одной ничего не делать, а вдвоем веселее.
За что вы платите, когда покупаете лотерейный билет? За судьбу! За риск!
— Я скажу тебе по-бабьи...
— По-бабьи не надо, говори по-человечьи, у нас же равноправие!
— А вы, извините, какой национальности будете?
— Ну ладно, Стёпа, что ты его за национальность трогаешь. Он же сказал: художник.
Главное — влюбиться! Жить для мужчины, страдать из-за него! Любить больше, чем быть любимой! Божественным страданием назвал это состояние поэт.
— Что обычно делает мужчина, когда хочет завоевать женщину? Я должна вас научить?
— Не надо! Я помню!
— Так как мне Вас называть?
— По имени. Как называют друзей: Леоне Саваста, Саваста Леоне. Можно просто — Лев.
— Хорошо, я буду называть вас Леоне. Но почему Вам дали такое хищное имя?
— Моего мнения не спросили. К тому же я был слишком мал, чтобы протестовать.
Медея, я стара, но не хочу умирать. Я последовала за тобой, я все бросила ради тебя. А на свете ещё так много хорошего: согретая солнцем скамья, на которой отдыхаешь; горячая похлебка в полдень; заработанные монетки в ладони; бодрящий глоток вина перед сном.
О ночь, тягостная ночь, полная шорохов и приглушенных криков борьбы! Под твоим покровом звери преследуют друг друга, спариваются и убивают! Впервые сегодня ночью я слышу вас всюду! В наших жилах течет одна кровь. Медея — такой же зверь, как и вы. Как и вы, Медея будет наслаждаться и убивать. Медея здесь, среди вас, я ваша сообщница, я предала свой род. Вместе с вами я испускаю жуткие звериные вопли. Звери, вы – это я! Все, что охотится и убивает сегодня ночью.
О зло, гигантское чудовище! Ты ползаешь по мне, ты лижешь моё тело... Войди в меня, терзай моё нутро, жри меня! Я чувствую твоё горячее дыхание.
Тореадор, смелее в бой, Тореадор, Тореадор!
Знай, что испанок жгучие глаза
На тебя смотрят страстно, и
Ждет тебя любовь,
Тореадор,
Да ждет тебя любовь!
Возьмем программку, посмотрим, кого играет артист Лановой и сразу узнаем имя принца.
— Они же никуды из столицы не уедут. Они же все без исключения очень любят столичную... жизнь.
— Ах, жизнь. А я думал, что-нибудь другое.
Не сказало нам Их Высочество про свое житье-бытие,
Не назвал он нам имя-отчество
И свое фамилие.
Всегда мечтал выпить с вами на бутерброд... на брудерштраф...
— Принц головой рискует? Рискует!
— А-а... оказывается, принц головой рискует? Рискует!
— Принц, оказывается, головой рискует? Рискует!
— А-а... оказывается, принц Лановой флиртует!
— Пойдёшь ко мне в команду?
— Кем?
— Криэйтором!
— То есть творцом, если перевести?
— А творцы нам здесь *** не нужны!
— Тебе знакомо выражение «страшный сон»?
— Знакомо.
— Так вот, ничего страшного в нём нет, кроме того, что он уже начался.
Сам становишься говном, что уже не испачкаешься.
Согласись, лучше греться у огонька, чем гореть в нём. Человек думает, что потребляет он, но на самом деле огонь потребляет его.
— Интересно, а откуда духи узнают, что я занимаюсь рекламой? У меня на лбу, что ли, написано?
— Нет, это на рекламе написано, что она из вашего лба.
Конец света больше не опасен, потому что тот, для кого это могло быть опасно, исчез.
Вопрос: смотрит ли телевизор человек, который смотрит?
Самое время говорить цитатами из «Disney».
— Что, опять бежать задумал? Ну беги, беги... Куда ты всё бежишь? Чего ищешь? Не ищи, Толечка, не найдешь... А я тебя ждала. Все ждалочки изгрызла.
— Ждала, говоришь, да? Это я верю, Тая, что ты меня ждала. Только ведь ты не одна меня ждала.
— Ты что?
— Ты в компании меня ждала, поэтому тебе и хочется, чтобы у меня в Свердловске кто-то был... Если бы у меня кто-то был, я бы тебе сказал — врать не стал бы. А ты обмануть меня хочешь.
— Ты что, не протрезвел, что ли?
— Выходи, Тая, за майора. За Лабарзина не надо, он скользкий человек. А за майора — иди. [Тая отворачивается и плачет.] Ну вот видишь, ты плачешь. Я ведь когда это тебе говорил, думал, что ты мне по морде дашь, на колени встанешь, будешь умолять, что никогда этого не было и быть не могло, всё это ложь и поклёп. Во мне ведь надежда целый день жила, что ты мне в глаза плюнешь. А ты плачешь, и я понимаю — это так.
— Нет! Нет, Толечка, ты не уйдёшь! Ну скажи, скажи, что ты меня любишь! Ведь если бы не любил, то не бросил бы. Толечка, ты же честный в любви! Я так перед тобой мучаюсь, так мучаюсь... <...> Толь, ну скажи, скажи — я всё для тебя сделаю!
— Ты уже всё, Тая, сделала.
Вот вы сказали, что играть «утренник» — это тяжелая, неблагодарная работа. Всё это чушь, всё это чепуха. Как раз наоборот. Всё дело именно в «утреннике», потому что на «утренник» приходят дети. У меня нет детей, но все дети мира — они мои, и они должны жить и радоваться. Смех — это радость. Карманы моих клоунских штанов набиты смехом. Я должен сегодня, ежедневно, доставлять радость детям. Их радость — это моя радость.
— Что-то как-будто знакомый голос!? Не Лыбарзин ли?..
— А-а-а... Здорово. Ты уже приехал?
— Как тебе сказать? Подъезжаю.
— Как жизнь-то, а?
— Как в сказке — чем дальше, тем всё интересней!
А Женя ему и говорит: «Митя, я не боюсь, потому что у тебя есть рога. И следовательно, ты — не хищник...»
Чужих нет. Есть люди, которые встречаются друг с другом, а есть — которые не встречаются. Но всё равно, мы живём вместе как бы... Я часто думаю, что дружба — это как любовь. Вроде того... И тот, кто не испытал этого чувства, может только пожалеть. Я знаю одно, что с этим невозможно жульничать! И тот, кто делает вид, что любит ради игры, из жалости или из-за денег — ничего не получится, наступит день, когда обязательно всё это проявится. <...> Всё, что нам остаётся — это подлинные чувства. Подлинные чувства...
Рисовать — это излагать свои чувства красками.
— Сколько?
— Что, сколько?
— Вот за это, сколько?
— А! Это... Нет, это не продаётся.
— Ой, дорогой мой... Всё продаётся!
— Так говорят старьёвщики.
Здравый смысл и чувство собственного достоинства... должны были бы заставить меня уйти, но ваша позиция до такой степени феноменальна...
[Вашингтон и труппа]
Сынок, мы уступаем в вооружении,
Уступаем в живой силе!
[Гамильтон]
Вам пригодится любая помощь, у меня есть друзья:
Лоренс, Маллиган, маркиз Лафайетт. Так, что еще?
[Труппа]
Мы уступаем в численности и организации!
[Гамильтон]
Нам понадобятся шпионы,
Кто-то из людей короля, кто-то, кто может провернуть пару дел.
Я напишу в Конгресс, сообщу, что нам нужны припасы,
А вы соберите людей, используйте эффект неожиданности.
Я поднимусь выше, займусь обработкой вашей информации,
До тех пор пока наша новая нация не окажется на высоте, сэр!
[Труппа]
Приветствуем генерала!
[Вашингтон]
И его верного помощника!
[Труппа]
БУМ!
[Washington & Company]
Son, we are outgunned!
Outmanned!
[Hamilton]
You need all the help you can get, I have some friends:
Laurens, Mulligan, Marquis de Lafayette! Okay, what else?
[Company]
Outnumbered, outplanned!
[Hamilton]
We’ll need some spies on the inside
Some king’s men who might let some things slide
I’ll write to Congress and tell them we need supplies
You rally the guys, master the element of surprise
I’ll rise above my station, organize your information
‘Til we rise to the occasion of our new nation, sir!
[Company]
Here comes the general!
[Washington]
And his right-hand man!
[Company]
BOOM!
[Вашингтон]
Все в порядке, вы хотите сражаться, вы жаждете этого.
Я был таким же, как вы, когда был молод.
Голова набита мечтами умереть, подобно мученику?
[Гамильтон]
Да.
[Вашингтон]
Умереть легко, юноша, выжить труднее.