You look so perfect standing there
In my American Apparel underwear
And I know now, that I'm so down
I made a mixtape straight out of '94
I've got your ripped skinny jeans lying on the floor
And I know now, that I'm so down.
Ты само совершенство, когда стоишь там
В моём нижнем белье,
И я понимаю, что навек покорён...
Я сделал подборку композиций 94-го,
Твои рваные джинсы в обтяжку лежат у меня на полу,
И я понимаю, что навек покорён.Тополя, тополя, тополя
Пухом белым укрыта земля,
А девчонка всегда лишь смеялась она,
Говорила, что всё ерунда, ерунда.
Думаем друг о друге, радуемся, что живём,
Как невидимки, трещинки на лобовом.
И если ты меня спросишь, есть ли у меня секрет,
Я скажу, что счастлив, потому что у меня есть ты.
Завтра меня ожидает новое будущее. Мужественный парень, как огромный океан. Я буду искать мощного, как скала!... А вот галька меня не интересует.
Наконец то я поняла ради чего столько времени уничтожала все живое. Я искала то, что не захочу убивать. Нечто, что хотела бы защищать. Ради этого я столько сражалась. И я нашла тебя.
— Где то далеко
Тихо гром гремит,
Небо в тучах уж.
Если все же дождь пойдет,
Переждешь ли ты его со мной?
— Где-то далеко
Тихо гром гремит,
Даже если дождь
Стороной нас обойдёт,
С тобой останусь я...
О, зайка,
счастье тебя украшает
лучше любых монист,
лучше любой фигуры:
неотразимы
счастливые люди.
Без нежности нет за земле любви,
Как нет и листвы без весенних почек.
Смотрели василёк и подорожник,
как бабочек прогнал с поляны дождик,
макушку целовал ромашке рыжей
и мял ей накрахмаленные брыжи.
Лениво тучи уползли на север,
дрожал насквозь промокший русый клевер,
дышала тяжело листва густая,
и день отлёта знала птичья стая.
Пчела гудела — скоротечно лето,
и тени кружева плели из света,
слетались голуби, просили хлеба...
а в лужах твой двойник касался неба.
С начала июня — неделя,
тюльпаны уже отцвели,
о вечности лета гудели
траве золотые шмели.
А пышную зелень квартала
губили не тучи, а зной,
смотрел, как сирень отцветала,
со мной одуванчик седой.
Я знал, что меня ты любила
и что не сойтись берегам,
цветущая ветка рябины
досталась февральским снегам.
Когда нас былое отпустит,
и память, и годы решат...
мы кто? — только коконы грусти,
а бабочкой станет душа.
— Я сильная, я справлюсь.
— Сильным буду я, а ты будь нежной и просто люби меня.
Зачем мне говорить — «я тебя люблю». Многие люди говорят это и ничего не чувствуют. А ты и так знаешь, что я люблю тебя...
— Надюшка, я очень тебя люблю, просто жить без тебя не могу. Да... Вот не знаю, как бы я утром просыпался без тебя. Ты моя самая нежная, самая любимая, лучше всех на свете, самая-самая-самая единственная моя Надюша.
— Почему ты мне раньше про это не говорил?
— Потому что ты никогда не просила
— Дурачок... Женщины никогда не просят, только всю жизнь знаешь как ждут?!
— Бен... Посмотри на меня.
— Нет, смотри на меня! Ты любишь меня, помнишь?
— Нет, не любишь.
— Любишь.
— Бен, смотри на меня... Бен, я не говорила, что люблю тебя, потому что считала себя недостаточно хорошей и думала, что в скором времени ты это и сам поймешь... Но, Бен, там я. Я на половину остров, на половину Аурадон. И еще... Ты всегда знал, кто мы и какими можем стать. Бен, теперь я знаю, что такое любовь. Бен, потому что я люблю тебя! Бен, я всегда любила тебя!
Любовь всегда находит путь назад...
Даже в безумии, любовь остаётся любовью.
Все мелодии спеты,
стихи все, куплеты, поэмы написаны.
Теории изданы,
на ток-шоу облизаны.
Остаётся лишь слово —
я хочу быть с тобой!
Жизнь прожить с тобой,
жизнь любить с тобой,
жить любимым тобой!
Каждый день жизнь делить с тобой,
возвращаться домой,
заправляя постель, жизнь дарить с тобой,
обожать наших детей!
Он закатывает эти вечеринки в надежде, что однажды она придет...
И если когда-то,
спустя десять зим,
ты встретишь меня в толпе,
найдешь меня серым, безликим, пустым,
ушедшим в чужую тень,
схвати меня крепко,
сожми воротник,
встряхни меня за плечо,
скажи, что я трус, неудачник и псих,
брани меня горячо.
Заставь меня вспомнить
ночной океан,
рассветы, ромашки, джаз.
Прижми свои губы к холодным губам,
заставь меня вспомнить нас.
— Ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Нет, я верю только в кофе, утром, дома, сваренный не мной.
Ведь любовь это то прекрасное чувство, которое есть начало новой жизни и она помогает творить нам чудеса.
Когда его руки сомкнулись у нее за спиной, она подумала, что мало кто из всех живущих на земле людей знает толк в обнимании — немногие, наверное, понимают, как прекрасно находится в объятиях другого, когда хочется замереть и не двигаться часами. Конечно, есть такие, но их меньшинство. Чтобы по-настоящему оценить объятия любимого человека, надо прежде узнать, каково без них.
Быть может, в любви и нет ничего прекраснее, чем эти тихие мгновения, полные смутных, легких мечтаний.
С тобою я понял, кто я такой,
Все мои страхи далеко-далеко.
В этом городе, в этой квартире,
В этой жизни, в этом странном мире...
Я не могу надышаться запахом твоих волос,
Ты можешь остаться? Честный вопрос.
Первые поцелуи, на губах твоё имя,
Простые слова, но я гордился ими.
Так много всего вокруг, но с тобою иначе.
Мне не кажется, я чувствую, что ты для меня значишь...
Я прошу тебя, будь со мной рядом,
Ты — моя любовь, ты — всё, что мне надо.
Усердным взором сердце и ума
Во тьме тебя ищу, лишенный зренья,
И кажется великолепной тьма,
Когда в неё ты входишь светлой тенью.
Да, ты не такая, как я, а я не такой, как ты, но поэтому мы и подходим друг другу. Мы разные, но мы похожи. Однажды ты сказала мне, что я делаю тебя хуже. А ты делаешь меня лучше. Я знаю, ты тоже чувствуешь это, Тесса. Да, я ни с кем не встречался, до тебя. Ты заставляешь меня хотеть быть чьим-то, хотеть быть лучше. Я хочу, чтобы ты считала меня достойным себя, чтобы ты хотела мен так же, как и я тебя. Я хочу спорить с тобой, даже орать, пока один из нас не признает, что мы не правы. Я хочу заставлять тебя смеяться и слушать твои рассуждения о классике. Просто... ты мне нужна. Я знаю, что бываю жесток иногда... хорошо, всегда, но это только потому, что я не знаю, каким еще можно быть. — Он переходит на шепот, глаза дико горят. — Я был таким слишком долго. И я не хочу больше быть таким. С тех пор, как встретил тебя.
Больно, когда не можешь увидеть того, по ком тоскуешь.
Доброе утро. Пойдем позавтракаем, хихикало мое. Да, ночью был дождик, надо было погулять под ним. А пойдем сегодня? Вдвоем, просто так, я отменю дела, черт с ними. Сейчас догоню, поймаю и поцелую, будешь знать, как язык мне показывать. Спокойной ночи, счастье мое. Я люблю тебя. Но за этими словами, простыми, банальными, привычными стоит куда больше, чем за изощренностью стихов. За ними стоим мы, живые люди, порой смешные, порой немного грустные, но всегда — влюбленные друг в друга до неразрывности душ, до дрожи рук, до глубины глаз, до единства одного глотка воздуха на двоих. И поэтому… Доброе утро.
Октябрь, старый меланхоличный октябрь, нежный, любящий и грустный, и я знаю, что рано или поздно и он увяжется в совершенный букет любви...
Смысл любви – не в том, что мне хорошо и приятно, а что хорошо тому, кого я люблю.
Скажи как дальше жить, если одна твоя улыбка способна космос уничтожить?
Когда в твои глаза попало солнце,
как с этой химией бороться?
— Солнце встает и заходит изо дня в день. То же с жизнью, в ней есть темная и светлая сторона. У некоторых солнце светит постоянно, а кто-то все время живет во тьме. Знаешь, чего боятся люди?
— Что исчезнет солнце, дающее им свет. Наблюдать, как оно угасает и осознавать, что больше никогда его не увидят. Лучше изначально жить во тьме, но я ощущал тепло и морщил брови, глядя на солнце. Поэтому мне страшно... Но, Хэ Вон, ты мне нравишься.
Мне кажется, что тем кто любил тебя до безумия и зажег для тебя звезду, был я.
Когда я смотрел в её глаза, я видел весь мир, полный любви.
Она вся светилась, и вместе с ней я научился любить по настоящему
Время года и время суток неважно,
Разница в росте и географии тоже ни о чём не говорит.
Если кто-то запал тебе в душу так, что обжил там многоэтажку,
То бери от этого максимум и пари!
Можно тебя на короткий вдох,
выдох, мурашек бег?
Время плести из мгновений-крох,
стряхивать с шапки снег.
— Может быть, мы просто… не понимали, не о том думали.
Его последний судорожный вдох, глоток воздуха:
– Но я так…
Он осекся, замялся.
– …тебя.
– Я это знаю.
И в ней было столько жалости, но беспощадного рода.
– И я тоже, но, наверное, этого недостаточно.
У любви нет возраста, нет предела, нет смерти.