And maybe I'll be better of without you.
You left me here with all my thoughts.
I'd write a zillion words or walk a million miles,
I'd sleep on broken glass just not to lose your smiles.
И может, мне будет лучше без тебя.
Ты оставила меня наедине со всеми моими мыслями.
Я мог бы написать тысячи слов или пройти миллионы миль,
Я мог бы спать на осколках стекла, только бы не забыть твоей улыбки.
Даже о самом грустном рассказывает с улыбкой на лице. Такое ощущение, будто улыбка — единственное, что у неё не смогло отнять прошлое...
И слезы, и улыбки для меня едины и не связаны строго с тем или иным душевным состоянием. Я часто плачу, когда счастлива, и улыбаюсь, когда печальна.
Слёзы могут значить больше чем улыбка. Потому что улыбаемся мы почти всем подряд, а плачем только из-за тех, кого любим…
— Тяжело терять родителей, уж я то знаю. Чего тебе не хватает больше всего?
— Улыбки мамы.
Что ж, если говорить без фальши,
Ты что ни день — отходишь дальше,
Я вижу по твоим глазам
И по уклончивой улыбке, —
Я вижу, друг мой, без ошибки,
Что нет возврата к чудесам.
Прощай. Насильно мил не будешь,
Глухого сердца не разбудишь.
Я — камень на твоем пути.
Ты можешь камень обойти.
Но я сказать хочу другое:
Наверно, ты в горах бывал,
И камень под твоей ногою
Срывался, падая в провал.
Они улыбались, солнце играло в их волосах, и река с шепотом уносила все печали. Особенно те, что так и не сошли с уст.
... гости вышли, дверь закрылась, и можно было не улыбаться.
Когда ты так близок к тому, чтобы покинуть землю, то охотно улыбаешься всему, что обещает тебе хоть какое-то продление жизни.
Когда становишься взрослее, одна за другой пропадают вещи, от которых хочется улыбаться...
Улыбки обманчивы, поэтому я их избегаю.
Я был — и вот-вот ничего не останется,
но в эту секунду ты улыбайся.
Улыбка стоила ей труда — будто нарисовала её на своём лице ножом.
Я приглашаю, улыбаясь,
Редко сомневаюсь, и не жду подвох.
И по моей душе открытой
Ходят, бьют копыта, вдоль и поперёк.
Тополя шептались.
На душе мертво.
В марте мы расстались,
только и всего.
Давняя улыбка,
взгляд. Ни у кого
глаз таких не встретить.
Только и всего.
Дни тоски и гнева.
Света твоего
луч с ночного неба.
Только и всего.
За огонь высокий,
за тепло его -
в сердце эти строки.
Только и всего.
Марго, я знаю — ты потеряла сегодня друга, но взгляни на меня: я потерял всех своих друзей! Больше того — я потерял мать! Ты всегда могла так плакать, как сейчас; я всегда должен был улыбаться, даже при самой сильной душевной боли. Ты страдаешь; а посмотри на меня — ведь я же умираю! Ну, Марго, будь мужественной! Прошу тебя, сестричка, во имя нашей доброй славы! Честь нашего королевского дома — это наш крест, будем же нести его, подобно Христу, до Голгофы; а если мы и споткнемся на своем пути, то снова встанем, безропотно и мужественно, как он. <...> Да, сестричка, жертва тяжела; но каждый приносит свою жертву — один жертвует честью, другой — своей жизнью. Неужели ты думаешь, что я, будучи двадцати пяти лет от роду и занимая лучший престол в мире, хочу смерти и умру без сожаления? Вглядись в меня... ведь у меня и глаза, и цвет лица, и губы умирающего; но я улыбаюсь... и глядя на мою улыбку, разве нельзя подумать, что я надеюсь жить? А на самом деле, моя сестричка, через неделю, самое большее — месяц, ты будешь оплакивать меня, как оплакиваешь сейчас того, кто умер сегодня утром.
Ее улыбка была потрясающей, но тонула в сгущающейся темноте и не осталась на фото.
И улыбка — лишь ссадина ниже носа
На фотографии семьи, которой нет.
Улыбка — это единственное, чего не хватает в Евангелии...
Неудачи избороздили лицо Джона, у Дэйзи же опустились углы рта. Позже я обращал внимание на подобную черту у женщин моих лет. С их точки зрения, всю жизнь они отдавали себя до конца и ничего не получили взамен. <...> Под грузом всех разочарований улыбки прогибались и застывали в перевернутом виде...
Давай в этот раз без слез, улыбнись.
Я падала всё ниже, ниже среди проклятых, но эта женщина и её улыбка помогали мне жить.
Не нужно так улыбаться, Санжана. Слезы, которые ты пытаешься скрыть, проступают еще сильней...
Порой на него находила такая душераздирающая тоска, что он готов был выть на луну от боли и накрывающих его воспоминаний, раздирающих его душу и сердце. А на следующий день всё возвращалось на круги своя, и он снова фальшиво улыбался людям, которых знать не знал, да и не хотел.
— Мое тело... Исчезает.
— Ваше Величество... Спасибо вам за все, что вы сделали. Вы ведь спасли меня.
— Соня... Я впервые... Вижу твою улыбку.
— А я впервые увидела слёзы дракона...