Люди придут домой, под замок, под печать
Заунылые окна заливает печаль.
Я шёл, печаль свою сопровождая.
Над озером, средь ив плакучих тая,
Вставал туман...
Спичку зажгу —
только тем утолю печали
бесприютной души,
что встречает вечер осенний
и во мглу уходит тоскливо...
Как будто бы и не о чём
Особенно печалиться,
И только сердце знает,
Откуда эта грусть
В осенний вечер.
Mon âme en est triste à la fin ;
Elle est triste enfin d’être lasse,
Elle est lasse enfin d’être en vain,
Elle est triste et lasse à la fin
Et j’attends vos mains sur ma face.
Душа грустна в конце концов;
Душа устала от печали,
Мечты от тщетных дум устали,
Душа грустна в конце концов...
Коснись рукой моих висков!
В сердце у самой счастливой и уверенной в себе женщины, стоит ей только остаться наедине с собой, разливается грязное болото бездонной печали...
От неё не осталось ничего, кроме прекрасных больших глаз, на которые больно было смотреть, потому что, будь они меньше, в них, пожалуй, не могло бы уместиться столько печали.
Мое сердце спит 24 часа в объятиях печали...
Мне казалось, что даже небо плачет, заглядывая в окно моей комнаты...
Я просыпалась в печали, засыпала в печали и хотела пребывать в печали. Такой вот был период.
Я думал, дождь смоет мою печаль... Но с каждой каплей, упавшей на моё лицо, мне только тяжелее.
Не успевала я стереть со щеки одну соленую каплю, как тотчас по ней скользила другая.
Мы играем в счастливых людей. Мы соскребаем с необьятного тела интернета слова лукавых авторов, мотивирующие нас на радость, и закрываем ими проруби одичалой тоски, или изысканной печали, или отчаянного одиночества, или просто откровенной боли в собственных душах.
Наверное, поэтому я так люблю спать... Когда спишь, то не можешь быть по-настоящему печальным.
Снова грусть и тоска
Мою грудь облегли,
И печалью слегка
Веет вновь издали.
И слезы, и улыбки для меня едины и не связаны строго с тем или иным душевным состоянием. Я часто плачу, когда счастлива, и улыбаюсь, когда печальна.
Нет ничего печальнее, чем сидеть в машине, когда тебе некуда ехать. Нет, пожалуй, ещё печальнее — сидеть в машине возле дома, где прожил почти десять лет и который вдруг, в одночасье, перестал быть твоим домом. Ведь обычно, когда тебе некуда ехать, всегда можно поехать домой.
... любовь всегда сопровождалась мучительной болью, огромной радостью и глубокой печалью.
Однообразные мелькают
Всё с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.
Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под её атласной кожей
Бежит отравленная кровь.
Не нужно слишком много думать, потому что от мыслей только печаль в душе и боль в голове.
Красота и любовь не вечны, я знаю. И от печали не уйти. Наверное, всякое большое счастье немножко печально. Красота — это благоухание роз, а розы увядают.
Я — забытый остров среди океана, без прошлого и без будущего.
Оставьте им надежду. Надежда — великая утешительница в печали…
Я, конечно, не хочу сказать, что ум и печаль – это гири, которые не позволяют нам воспарить над нашей жизнью. Но, видно, это тяжелое, как ртуть, вещество с годами заполняет пустоты в памяти и в душе.
Те самые пустоты, которые, наполнившись теплой струей воображения, могли бы, подобно воздушному шару, унести нас в просторы холодного весеннего ветра.
О прошлых радостях во сне
Я по ночам мечтаю —
Но сердце разбивает мне
Моя мечта дневная.
Днём чтó покажется не сном
Тому, чей взор с тоскою
Не видит ничего кругом
И обращён в былое?
Священный сон, священный сон!
Что мне людей упрёки?
Твоим мерцаньем ободрен
Был дух мой одинокий.
Хоть лучик твой в дали ночной
Дрожит, едва лишь тлея,
Но даже правды свет дневной
Не может быть светлее.
Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино — печаль минувших дней
В моей душе чем старе, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть — на мой закат печальный
Блеснёт любовь улыбкою прощальной.
Печальна и трогательна краска смущения на старческом лице
Постоянно. Это происходит снова и снова. Ты сама позволяешь окружающим использовать тебя, а потом грустно собираешь осколки своего сердца, давая очередную клятву не наступать на те же грабли. Глупая, ты говоришь, что одиночество делает тебя сильнее, что оно тебе по душе. А что на деле? Сидя в маленькой комнате одна, о чем ты плачешь? Я слышал твои мольбы. Самые горькие слезы и самая сильная боль были в моменты осознания твоего одиночества. Не потому ли ты окружила себя иллюзиями, в попытках спрятать свою ранимую душу от когтей живых людей, желающих растерзать твое доброе сердце, плюнуть в лицо на твою искреннюю улыбку и распять во время дружеский объятий? Но ты постоянно надеешься, что существует на свете человек, среди миллиардов незнакомцев в этом мире тот, кто встретит тебя так же тепло и самоотверженно, как ты в свое время падала на ножи предателей, обнимет, наполнит любовью, добротой твои сердце и душу, и никому не отдаст.
Мне жаль тебя расстраивать...
Смеясь, я начинаю плакать, плача — смеюсь. Вчера вечером я была очень весела. Ложась спать, чувствовала себя совсем счастливой, а под утро, когда было еще темно, проснулась в слезах. Почему я плакала? Не знаю. Мне казалось, будто этой ночью я обошла все дома на свете, собрала все горести и печали и наполнила ими свое сердце. Объятая такой беспричинной, необъяснимой тоской, я дрожала, всхлипывая: «Мамочка! Мамочка моя!» — и зажимала рот, чтобы не закричать.
Что за незнакомец пробудил меня и окунул в этот мир печали?
Любовь — это радость, которая превращается в печаль.
Я вновь живу как накануне чуда.
Дней скорлупой пусть жизнь мне строит козни;
Печалей, радостей бессмысленная груда
— Мне только плен коварнопоздний.
Но чую разорвется пленка
И как птенец вторично в мир приду,
И он заговорит причудливо и звонко
Как Пан в вакхическом бреду.
— Ты не можешь этого понять.
— Могу, — сказал Керк. — И это самое печальное.
Не в тім печаль, не в тім печаль,
Що, наче постріл, пролунало те «прощай»,
Як зради постріл пролунало те «прощай»,
Але не в тім моя печаль.
Не в том печаль, не в том печаль,
Как будто выстрел прогремел, твоё «прощай»,
Как измены выстрел раздалось «прощай»,
Хотя не в том моя печаль.
Чтобы избежать скверны и печали, в наши дни люди, подобные мне, ищут новизны, дурмана страстей и угара развлечений.
Твоя доброта — словно узник в тюрьме печали и одиночества.
То, что ты искал, — бесконечная грусть. То, к чему ты пришёл, — проблеск спасения. То, что всегда было с тобой, — обычная печаль.
Испачканный печалью не ждёт тепла, не верьте.
Испачканный печалью думает о смерти.
Дом стоит, свет горит, из окна видна даль, так откуда взялась печаль?
По чёрному морю носились суда,
и чайки над морем кричали:
«Сначала его разлюбила она,
он умер потом от печали...»