Вы говорите от себя мои слова
Был, Приходил, Любил, Ласкал
Ждал, Караулил скрип ступенек
Ох это буйство, эта одержимость
Я караулил, ждал в засаде
В досаде готовый умереть от ожиданья
На улице молчанье острило карандаш
Такси пророкотало и уплыл куда-то рокот
Я ждал, я караулил приглушённые голоса
Перед дверьми вникал в язык дверей
Стерёг все шёпоты домов
Знакомые предметы и приметы
Ждал призрака, ждал появленья
Ждал каких-то беглых каторжников Ждал
Ждал Боже правый Ждал
Нежданный весь в поту
Нет, нет глупец
Тупица
Неслышными шагами по мягкому ковру
Вхожу с трудом
Любил, любил, любил ли ты и не знаешь как
Любил, в прошедшем времени Любил
Любил, Любил, Любил, Любил
Ох, это буйство
... Я привык ждать. Я ждал десять лет. И сто лет подождать — разницы нет!
Ну, а после, семи сотням человек в шлюпках осталось только одно — ждать конца, молиться, ждать отпущения грехов, которого они никогда не получат...
Нечего ждать.
Некому верить.
Одиночество не самое худшее, что может случиться с человеком. Нет, далеко не худшее. Гораздо хуже, когда ждешь и не дожидаешься. Когда за тобой не возвращается тот, на кого ты очень надеялся. Когда за тобой, мать его, вообще никто не приходит.
Я так сильно хотел, чтобы меня услышали, что никогда не задумывался о том, чтобы слушать. Но больше всего я сожалею о том, что жил каждый день в ожидании момента, когда моя жизнь начнется.
А осень я не люблю, когда нахожусь в ожидании. В ожидании человека, без которого моя осень блекнет.
Они просто сидели ждали. Ждали жизни, ждали смерти, ждали абсолюта, который так и не пришел.
Надо только выучиться ждать, а пока справься со своим страхом, не то спугнешь новую любовь. Дождись подходящего мужчину, который наполнит твою жизнь любовью.
Несколько встреч, пара ранок и ожидание…
«Если скучаешь – пустое шли сообщение».
Господи, как объяснить себе, что дыхание
Больше не льется в руки, подобно пению?
Больше не снимет трубку, не посоветует
Спать поскорее лечь, ведь он так волнуется...
Господи, я не знаю, кому мне следует
Плакать в жилет посредине распятой улицы,
Где собирать крупицы последних весточек?
Стало прохладно, руки как будто синие…
Я состою из жалких горящих клеточек,
Что растворяются в звуках родного имени.
Надо ли маме названивать в этих случаях?
Что люди делают с горечью и отчаяньем?
Господи, ты отбираешь у нас все лучшее,
Только скажи, наливаешь хотя бы чаю им?
Ставишь свои оценки за жизнь короткую?
Гладишь по кудрям? Плачут они? Ругаются?
…Я отправляю уже sms-ку сотую...
Только на небе вряд ли они читаются…
… Пали надежды одна за одной,
А сердце все ждать продолжает;
Так скалы — преграда стихии морской,
Но бурю они не смиряют…
В сущности, если вдуматься, вся наша жизнь — зал ожидания.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает...
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж, он ждет и не прощает.
Слушая, как рокочет буря, не проявляясь по-настоящему, ты напрасно исковеркаешь свою жизнь в ожидании несчастья, которое никогда не произойдет.
... я тебя подожду до зимы, до февральских густых морозов. Никому не скажу, что ты – моя память, мой мир, мой воздух.
Ждать и, не дождавшись, умереть — неужели такова судьба всех тех, кто умеет страстно любить? Заставить ждать, заставить умереть от горя — неужели таков удел всех тех, кто гонится за призраком славы?
Бездомному уже не строить дом.
Кто одинок, тому не будет спаться,
Он будет ждать, над письмами склоняться
И в парке вместе с ветром и листом
Один, как неприкаянный, склоняться.
Если ты уйдешь, то когда ты вернешься назад? Скажи мне... Я умею ждать. Год? Два? Десять лет?
Море зовёт...
Ты поймёшь это, море и есть ничто иное как постоянный зов.
Он ни смолкает ни на миг, он заполняет тебя, он повсюду, ему нужна ты.
можно ничего не замечать — бесполезно. море по-прежнему будет звать тебя.
да, это и другие моря, которых ты никогда не увидишь, они будут поджидать тебя в шаге от твоей жизни.
Их неустанный зов ты будешь слышать везде, и в этом чистилище из песка и во всяком раю и во всяком аду. Не важно как, не важно где — море всегда будет ждать тебя.
... это бесполезное состояние и бесконечное ожидание изо дня в день без всякой надежды на перемену ломают человека, делают его нерешительным, и в конце концов он становится не способным ни на что другое, кроме безнадежного стояния на месте.
Те, кого действительно ждешь, никогда не приходят. Приходят другие.
— Сколько же времени ты тогда напрасно ждала?
— Не помню я, сколько дней или недель. Вечность ждала — это я отлично помню, целую вечность.
Больно ли быть человеком, который ждет? Или болезненнее быть человеком, который заставляет других ждать? В любом случае, нет нужды больше ждать. Вот что самое болезненное.
Ну конечно. Мы всегда ждём. Тянем время. А потом оно просто заканчивается.
Ты греешь телефон у себя в ладони,
Ты ждёшь, что позвонит, но он о тебе не вспомнит...
Лео, я больше не хочу! Не сердись: чего бы ты на этот раз ни ждал, чтобы поведать мне о себе нечто важное, – я больше не жду. С тех пор как я тебя знаю, я только и делаю, что жду. За эти два с половиной года я ждала в три раза больше, чем за все свои тридцать три года жизни. Если бы я ещё при этом хоть раз знала, чего, собственно, жду! Я свое отждала. Я по горло сыта ожиданием. Мне очень жаль, но это факт!
Кого я жду? Ведь у меня даже нет никакого определенного плана. Только один дым стоит перед глазами. Но я упорно жду. После того как началась война я, сделав покупки, каждый день прихожу на эту станцию, сажусь на одну и ту же холодную скамейку и жду. Кто-нибудь, смеясь, иногда и заговаривает со мной, но у меня от этого только мурашки пробегают по коже. Мне становится невыносимо неловко и хочется сказать: «Вы не тот человек, кого я жду». В таком случае, кого я ожидаю? Мужа? Нет, не его… Возлюбленного? Да нет; тоже не его… Друга? Не нужен мне друг… Денег? Вряд ли… Человека-призрака? Ой, просто страшно становится!...
Я хочу повстречать что-нибудь более умиротворенное, просветленное и прекрасное. Что это будет? Я и сама не знаю… Например, нечто, похожее на весну. Да нет, не это… Может быть, зеленые майские листья или же чистую воду, растекающуюся по пшеничному полю? Нет, скорее всего, ни то, ни другое. Но я продолжаю ожидать. Я жду, да так, что душа моя переполняется чувством приятного. Перед моими глазами толпой проносятся люди. Но нет, среди них нет того, кто бы был мне нужен.
— Говорят, тем, кто ждет, достаются хорошие вещи...
— ... Оставленные теми, кто торопится!
Ожидание томительно, оно мучает душу, в которой теплится надежда, а надежда губительна. Разве обещал он ей что-то? Нет. Её чувства – это её проблема. И она должна это понять, принять и … отпустить.
Прости мне, Боже, вздох усталости.
Я изнемог
От грусти, от любви, от жалости,
От ста дорог.
У моря, средь песка прибрежного,
Вот я упал —
И жду прилива неизбежного,
И ждать устал.
Целый год, Джонни, целый год несчастное чудовище лежит в пучине, за тысячи миль от берега, на глубине двадцати миль, и ждет. Ему, быть может, миллион лет, этому одинокому зверю. Только представь себе: ждать миллион лет. Ты смог бы?
— Я просто подумала: люди годами сидят и ждут, когда же начнется жизнь. Как в кинотеатре. Вы меня понимаете?
— Да, – ответил Паскаль, потерявший нить повествования после слова «сидят». Но его так заворожил этот жест, сияние светлых волос в свете луны, что он сейчас согласился бы на что угодно, даже если бы ему ногти вырвали и заставили их съесть.
— Вот видите, и я так думаю, – улыбнулась она. – Я сама такой была. Все ждала чего-то, точно я персонаж из фильма и вот-вот начнется действие. А многие ждут и ждут годами и только в самом конце обнаруживают, что провели всю жизнь в ожидании жизни.
Всего страшней для человека
стоять с поникшей головой
и ждать автобуса и века
на опустевшей мостовой.
Самыми длинными годами моей жизни были те, что я провела, поджидая мужчин с войны. В том числе и тех, кто не вернулся.
Дальше тянется дорога,
Обнимает сердце дрожь.
Мне осталось ещё немного,
Если верить, что ты меня ждёшь...
С утра и до вечера ты все ждал чего-то, но ничего не случалось. Ты ждал, ждал — и ничего не происходило. И так все ждёшь, ждёшь, все думаешь, думаешь, думаешь, пока не начинает ломить в висках. Ничего. Ты по-прежнему один. Один. Один...
Начиная писать, он был готов подвергнуть свое терпение величайшему испытанию, во всяком случае, ждать до тех пор, пока не станет совершенно очевидно, что он теряет время уникальным, не укладывающимся в голове образом.
Когда кончится война... Когда она закончится...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
Мир готовится к встрече с холодами, которые перевернут лист календаря, накинут возраст, пальто, рамки, мысли… снег.