И снова Хельхейм заглядывает глубоко к ней в душу. Бушующее море и потерянные души. Ей это снилось когда-то... Говорят, что сны — это наши воспоминания, мысли и страхи, увиденные нашим внутренним взором. Таков ли Хельхейм? Мир, созданный кошмарами Сенуа? Но что, если каждый из нас всегда пребывает в своём сне, даже когда бодрствует? И мы на самом деле видим только творения своего внутреннего взора? Может быть, поэтому люди и боялись смотреть на мир её глазами. Потому что если предположить, что реальность Сенуа искажена, придётся признать, что искажённой может быть и твоя.
Тьма коснулась тебя. Все видели это в провалах твоих глаз, во взгляде, не замечающем жизни. Ты бежала от неё, но только подводила её всё ближе. Привела её к нему. Бесконечное страдание, которое хуже смерти. И ты хотела сдаться? Бросить его и обрести мир с богами? Нет. Тьма этого не допустит. Ты войдёшь в логово зверя, ты посмотришь ему в глаза и пойдёшь на него войной. Вот твоя цель. Вот твой долг. Больше ничего не осталось.
За каждой победой следует новая, ещё более тяжкая битва, и так будет до конца, пока не падёшь.
Забавно. Мы все хотим заглянуть за завесу тайны, не правда ли? Но если нам это удаётся... мы зажмуриваемся и притворяемся, будто ничего не видели.
Когда я узрел перед собой цель... страдание больше не имело надо мной власти, и я мог его перетерпеть ради свой цели.
Зачем страдать о прошлом, если перед тобой новый путь. Только в нём есть смысл.
Будь готова смотреть страху в лицо, как это делал я, чтобы найти ответы на свои вопросы, свой путь, свою правду...
Что ты делаешь? Ты показываешь слабость! Вставай. Ты не воин, ты позор! Боги накажут тебя за это! Возьми меч! Подними его! Борись с тьмой! Борись!
Посмотри на себя. Воин? Никчёмная, слабая, жалкая. Давай, пожалей себя, больше тебе ничего не остаётся делать.
Бери! Если тебе слишком страшно сражаться, закончи бессмысленные мучения.
Разбитая, потерянная, прямо как твой меч.
Зачем продолжать? Если ты отдаёшь всё и идёшь навстречу тому, что терзает тебя, только чтобы узнать, что всё гораздо хуже, чем представлялось... зачем продолжать? Такой вопрос — проявление слабости? Или мы просто так боимся честного ответа, что не смеем задать вопрос?
Огромны залы Хелы в Хельхейме; высоки её стены, высоки её ворота. Её пища — Голод, её нож — Жажда; на её пороге падает каждый; её кровать — Одр болезни; а полог её кровати — Пламя погребального костра. Говорят, что узнать её легко — половина тела черна, половина тела цвета гниющей плоти, а лицо её... угрожающе и угрюмо.
Тебе когда-нибудь приходилось умирать? Это серьёзный вопрос. Когда рушится представление о себе, то просто перестаёшь быть. Хотя остальные этого не видят, ты знаешь, что это так. Ты отчётливо ощущаешь в своём теле постороннего, самозванца... и больше ничто не будет прежним.
Худшее происходит без предупреждения, первобытный импульс из глубины. Напоминание: если ты не видишь угрозу, это не значит, что её нет.
Северяне рассказывают такую историю. Прежде чем была создана земля, был другой мир, называющийся Муспелль. Этот мир был на юге, потому там было светло и жарко, всё горело и полыхало. Искры из Муспелля стали звёздами. Другие искры растопили лёд из ледяного мира, Нифльхейма, и так появился великан Имир. Муспелль — один из девяти миров, теперь это страна огненных великанов, никакие другие создания не могут жить там.
И разум тонет в страхе... глубже... и глубже... погружается так глубоко в пустоту, что, может быть, на этот раз возврата не будет.
Северяне говорят, что радуга, которую мы видим, на самом деле — мост между миром людей и миром богов. Пока, говорят они, ледяные великаны и горные великаны не могут взойти на него, но когда наступит Рагнарок, ничто в этом мире не спасётся. Мост-радуга рухнет, когда по нему проскачет войско огненных великанов на пламенных конях.
Северяне верят в то, что однажды мир будет уничтожен. Этот день они зовут Рагнарок, или день, когда свершится судьба богов. Сурт и другие огненные великаны нападут на Асгард, а чудовищный волк проглотит солнце. Напрасно боги будут биться со своими врагами. Невозможно предотвратить это, но Один постоянно ведёт поиски знаний и магии в надежде найти способ отсрочить ужасный день...
И малейшие намёки на форму, звук или мысль, мелькающие во мраке, вырастали и крепли, захватывая её целиком. Прежде чем она успела что-то понять, тьма уже крепко держала её в своих когтях. Над тьмой нельзя одержать победу. Не похоже, что тьма хочет убить её... не сейчас. Она будет терзать её, выжидать. И когда она ослабеет, тьма ударит наверняка.
Северяне говорят, что когда придёт Рагнарок, дети Муспелля отправятся на битву на корабле, называемом Нагльфар, корабль мёртвых. И когда дети Муспелля покинут корабль и ринутся в битву, будет казаться, что разверзлось небо, и Сурт поведёт их. Куда бы он ни направился, перед ним будет вздыматься пламя, и позади него будет реветь огонь.
Прежде чем она встретила его, она жила в нехорошем месте. Она была ещё подростком, но не таким, как другие. Она с трудом могла что-то делать, редко выходила из дома. За этим следил её отец, Зинбель. Лишь изредка она выбиралась на свободу сама, собирала хворост и травы, вот чем живут на равнинах Оркни. Таков был её мир. Похожий на этот, суровый и пустынный. И там был он. Одинокая фигура, мальчик фехтующий в тени дерева. Она помнит, как впервые увидела его. Её молодым глазам казалось, будто он танцует, и весь мир танцует вместе с ним. Мрак расступился, и впервые в жизни она увидела... луч надежды.
— Я не готова умереть.
— Будешь готова, когда увидишь, что они сделали с твоим милым возлюбленным. В ожившем кошмаре... сбывались все сны. Ты искала способ сохранить власть над собой, искала способ пережить это. Когда ты была влюблена, ты оставила его, плачущего, чтобы заглушить яростные голоса и изгнать свои страхи. Но потом из тьмы явились они, через бурные тёмные моря, и опустошили эти берега. Ты всё ещё слышишь его крики? Теперь, когда ты дома... он так далеко, они забрали его душу. Те боги, которым ты не можешь молиться. Они могут разрушить тебя, но ты не нарушишь обещание, и даже его смерть не разлучит вас. Через тьму вокруг ты найдёшь его. В твоём мече ещё бьется сердце. Ты сражалась за любовь, боролась за свою мечту, тьма разрушала тебя изнутри... теперь тебе никак не победить... Голова его, отделённая от тела — вместилище его души. Поэтому ты должна нести её с собой, чтобы вернуть его домой.
В диком лесу, на холодном зимнем ветру ей уже казалось, что в этом мире для неё нет места. Она почти отдалась тьме. Почти.
Когда мы представляем себе страх, то думаем о тенях, скользящих по лесу, о существах, являющихся в ночи. Если бы всё было так просто.
Даже время богов отмерено.
Когда-то мир казался таким простым: белое и черное, тьма и свет. А между ними — тонкая черта, которую мы придумали сами.
Так же бывает и с высотой. Когда стоишь на краю, можно притворяться, что всё хорошо. Но всё-таки ты знаешь, что смерть рядом, она только ждёт, когда ты оступишься. Хочешь, не хочешь, а это так.
Такую цену она платит за то, что видит всё по-другому. Ведь если долго смотреть в непроглядную тьму, то, что в ней таится... тоже увидит тебя.
Знаешь ли ты, каково это, покинуть всё — свой дом, любимых, — и отправиться в дикие места, чтобы, может быть, никогда не вернуться? Сенуа знает. Ибо когда говорит тьма, она меняет всё, превращает родной дом в чужой, а родных в чужаков. В добровольном изгнании есть смысл, если понимаешь, что на самом деле родной дом никогда не был тебе родным.
Мы проводим свою жизнь в поисках смысла, и просим богов о наставлении. Но истина о жизни открывается тогда, когда мы можем взглянуть в лицо смерти без страха. Как же боги могут понять нас, если сами они отказываются умирать?
Северяне говорят, что защитника Муспелля именуют Сурт, главенствующий над огненными великанами. Его имя означает «чёрный», а зовут его так потому, что он похож на горящий уголь. Северяне верят в то, что он сидит на границе Муспелля с пылающим мечом. Когда придёт конец миру, он покинет свой пост и отправиться в Асгард и Мидгард. Он поведёт войну против всех богов и одержит победу, а потом сожжёт весь мир в огне.
Ты говоришь, что твой мир рухнул. Хорошо. Пусть он рухнет, а ты имей храбрость оплакать его. Сравняй свой мир с землёй! И только тогда, родившись заново, ты начнёшь жизнь заново.