— Don't you hate that?
— Hate what?
— Uncomfortable silences. Why do we feel it's necessary to yak about bullshit in order to be comfortable?
— I don't know. That's a good question.
— That's when you know you've found somebody really special: you can just shut the fuck up for a minute and comfortably share silence.
— Ты тоже это ненавидишь?
— Ненавижу что?
— Неловкое молчание. Почему людям обязательно нужно сморозить какую-нибудь чушь, лишь бы не почувствовать себя в своей тарелке?
— Не знаю. Хороший вопрос.
— Только тогда понимаешь, что нашла по-настоящему особенного человека, когда можешь просто заткнуться на минуту и с наслаждением разделить с ним тишину...— Я вернусь быстрее, чем ты успеешь сказать «черничный пирог».
— Черничный пирог.
— Ну, может, не так быстро.
Туда ехать полчаса, буду через десять минут.
Когда вы, мужики, собираетесь вместе, вы сплетничаете не хуже домохозяек.
Неужели ты не понимаешь, Винсент — я совсем не об этом говорю.
Ты судишь о вещах с неверной точки зрения. Не в этом смысл. Бог может остановить пули, он может превратить «Кока-Колу» в «Пепси-Колу» или найти ключи от моей машины. Нельзя судить о таких вещах, основываясь только на их значительности. Совершенно несущественно, является ли происшедшее с нами чудом по определению. Существенно другое: я почувствовал присутствие Бога, и значит, он был там.
Не нужно думать. Нужно знать.
... твоего дедушку нашли японцы и упрятали в лагерь для военнопленных. У него были с собой эти золотые часы, и он знал, что если их найдут, то конфискуют. А дедушка очень не хотел, чтобы эти твари трогали часы своими немытыми желтыми руками. Тогда он решил спрятать их в самом безопасном месте: в своей жопе. Он полжизни проходил с этими часами в жопе. Потом они перешли по наследству к твоему отцу, и он тоже носил их в жопе. Когда твой отец умер, он отдал эти часы мне, и я тоже носил их в своей жопе. А теперь эти великие золотые часы — твои.
(Он знал, что если бы узкоглазые увидели у него часы, их бы конфисковали. Отобрали. Но твой папа считал, что эти часы принадлежат тебе. И он не хотел, чтобы эти косоглазые твари хватали своими немытыми желтыми лапами то, что принадлежит его сыну. Поэтому он нашел место, в котором мог их надежно спрятать — у себя в жопе. Пять долгих лет он носил эти часы в своей жопе. А потом он умер, от дизентерии. А часы отдал мне. И я прятал это угловатый кусок железа в своей жопе еще два года.)
Пытаться забыть нечто такое интригующее, значит упражняться в бесполезном.
— Сколько стоит этот молочный коктейль?
— Пять долларов.
— В него что, бурбон добавляют?
— Будешь бекон?
— Нет, я не ем свинину.
— Ты что, еврей?
— Нет, я не еврей, просто я не ем свинину.
— Так почему же ты её не ешь?
— Свиньи — гнусные животные. Я не ем гнусных животных.
— Но бекон же вкусный, и свежие отбивные вкусные.
— Пусть хоть помойная крыса, будет, ***ь, на вкус приятнее тыквенного пирога, я этого не узнаю, потому что я не ем всякую хрень. Свиньи постоянно роются в грязи и спят в говне, это гнусные животные, и я не собираюсь есть животных, которые едят собственное говно.
— А знаешь, как в Париже называют четверть фунтовый чизбургер?
— Что, они не зовут его четверть фунтовый чизбургер?
— У них там метрическая система. Они вообще там не понимают, что за хрен четверть фунта.
— И как они его зовут?
— Они зовут его «Роял чизбургер».
— «Роял чизбургер»? А как же тогда они зовут «Биг-Мак»?
— «Биг-Мак» это «Биг-Мак», только они называют его «Лё Биг-Мак».
— А знаешь, что они там в Голландии льют на картошку фри вместо кетчупа?
— Что?
— Майонез!
— Черт подери!
— Я сам видел, как они это делают. Просто заливают все этим дерьмом.
Гамбургеры! Краеугольный камень здорового питания.
Ну, если ты любишь бургеры, как-нибудь непременно попробуй эти. Сам я их, обычно, не ем, потому что моя девушка — вегетарианка. Поэтому я сам почти вегетарианец. Но я очень люблю вкус добротного бургера.
То, что ты показываешь характер, вовсе не говорит о том, что этот самый характер у тебя есть.
Скверный характер не значит сильный.
Видишь, детка. Главное — это уважение. Уважение к старшим воспитывает личность.
Если мои ответы пугают тебя, перестань задавать страшные вопросы.
Это была свадьба юной пары, и «старики» желали ей добра.
Видно было, что Пьер искренне любит мадемуазель.
И вот молодые месье и мадам ударили в церковный колокол,
«Се ля ви», — говорят «старики», мол, поживём – увидим.