Наступит утро и завтра будет совсем другой день!
Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Бог, полюбить тебя, детка!
Ну почему, чтобы заполучить мужа, нужно строить из себя дуру?
Не трать время зря, это материал, из которого сделана жизнь.
— Я знал, что большинство женщин лживы и лицемерны, но эта...
— Ретт, это бесполезно...
— Ты о чем?
— Ты отравлен ею. Не знаю, что она сделала с тобой, но ты любишь ее.
— Какое кольцо ты желаешь?
— Я мечтаю о большом-прибольшом бриллианте!
— Он у тебя будет! Самый огромный в Атланте!
— А медовый месяц я устрою в Новом Орлеане, шикарнее места нет.
— Ретт, это божественно!
— А ещё приданное тебе куплю!
— О, Ретт, это великолепно... Только, пожалуйста, никому не говори об этом!
— Какая же ты лицемерка!
Мы с вами очень похожи! Два низких себялюбца.
Многие беды происходят в мире из-за войн. А впоследствии выясняется вся бессмысленность этой бойни.
Сражаясь одними словами — трудно одержать победу.
— Простите меня, простите меня за все, Ретт.
— Моя дорогая, вы такое дитя. Уверены, можно зачеркнуть прошлое, стоит лишь прощения попросить?
Посмотрите сколько несчастных, сколько трагедий. Люди слепы, не сознают, что Юг обречен. Он уже стоит на коленях и ему не подняться никогда. Юг... Старый Юг будет жить только в воспоминаниях. Дело, живущих прошлым — умирает на глазах.
Небеса сеяли смерть... Тридцать пять дней потрепанная Атланта ожесточенно сопротивлялась, надеясь на чудо... Затем наступила тишина, еще более устрашающая, чем канонада...
Была когда-то страна искусных наездников и хлопковых полей, звалась она Старым Югом...
Там, в дивных уголках, застыла в прощальном поклоне сама Галантность. Там жили последние Рыцари и прекрасные Дамы, последние Хозяева и их Рабы...
Теперь об этом можно прочитать только в книгах, теперь это не более, чем сон, которые трудно забыть.
Это целый Мир, унесенный ветром...
Скарлетт, послушайте, ни одну женщину я так не любил и ни одну женщину я не ждал так долго. Перед вами солдат, который любит вас и хочет унести в бой воспоминание о ваших поцелуях. Пусть вы не любите меня, но вы женщина, посылающая воина на смерть. Скарлетт, поцелуйте меня.
— Скарлетт, вы ничуть, ничуть не изменились с того самого дня, когда был пикник у нас в Двенадцати Дубах. Помню, как вы сидели в окружении молодых людей.
— Той наивной Скарлетт больше нет. И все сложилось не так, как мы рассчитывали, Эшли, совсем не так.
— С той поры мы проделали долгий путь, верно, Скарлетт. О, беспечные деньки... теплые летние сумерки, женские смех, тихие песни негров и уверенность, что это золотое время вечно.
— Нельзя все время оглядываться и жить воспоминаниями, Эшли. От этого душа стонет... и идти вперед невозможно.
Притихшая в скорбном ожидании Атланта, обратила свой взор к маленькому городку Гёттисбергу, где три дня переворачивалась страница истории во время смертельной схватки двух наций на полях Пенсильвании...
— Сейчас у меня нет ни цента.
— У кого они есть...
— Но, если настоящая любовь для вас что-то значит, то ваша сестра будет самой богатой на свете.
— Чего вы боитесь?
— Больше всего того, что жизнь стала слишком реальной, она утратила былую красоту, утратила безмятежность тех прежних дней, милых моему сердцу. Я не приспособлен жить в этом мире, а мир, которому я принадлежу — исчез с приходом войны. Я видел кровавое месиво из людей, снарядами рвало моих друзей на куски... Бог сохранил мне жизнь, но она для меня хуже смерти. В новом мире мне нет места и мне страшно.
— Эшли мне безразличен.
— Но вы отлично до сих пор имитировали влюбленность.
Если бы я сказала, что безумно влюблена в тебя — ты бы знал, что я лгу.
Земля — единственное, что имеет ценность. Единственное, что вечно. Ради неё стоит бороться. Ради неё стоит даже умереть.
Когда кончится война... Когда она закончится...
Самая комичная фигура в этой истории — это многострадальный мистер Уилкс. Мысленно он своей жене все время изменяет, но никак не может решиться изменить ей физически.
Честно говоря, моя дорогая, мне наплевать.
Эшли, вам давно надо было сказать, что вы любите Мелли, а не дразнить меня рассуждениями о чести. Вам понадобились годы, чтобы понять это? Я значу для вас не больше, чем Белль для Батлера. Я любила образ, который сама себе... сама себе нарисовала... А вы мне безразличны. Как могло это произойти? Теперь не важно...
— Уходите же! Я буду счастлива, если вас снарядом разорвет на тысячу кусков!
— Не продолжайте, ваша мысль мне ясна. Когда я сложу голову на алтарь отечества, боюсь, вас замучает совесть.