— То есть вы хотите, чтобы присяжные заглянули к вам в голову, не зная, что у вас на уме во время операции. Вы настолько гениальны?
— Потому что это невыносимо! Хотите? Пожалуйста! Давление сто на шестьдесят пять, нормальное, но падает. Следить за семьдесят на сорок пять. Сердечный ритм изменчив, это не редкость под анестезией. Рассекаем первую фиброму, ткань тверже, чем ожидалось. Изменить угол. Кислород высоковат, нужен оксиметр для подтверждения. И это только первые, десять секунд операции. Я принимал десятки решений каждую секунду, пусть технично. Но это проверка, каждой капли моего образования. Навыков. Суждений. Решений, которые меняют жизнь, угрожают жизни, спасают жизни. Решений, которые никто из вас не захочет принимать. Да у него и квалификации на это не хватит.
— Я не хирург, но разве нельзя назвать увечье Эрики ошибкой? Я провел исследование в операционных...
— Я использую в операционных робота системы «Атикус», который позволяет проводить операции в два раза быстрее и количество ошибок одна тысячная. Нет, потому что она выжила, и да, вы правы, вы не хирург. Вы понятия не имеете, когда каждое решение, каждый сделанный надрез разделяют жизнь и смерть, где всё это кроваво и некрасиво. И не имеет ничего общего с юридической школой, в которой все крепки «задним умом». Так что я немного упрощу. Хирургия — это то, что на этой планете ближе всего к Богу.