Город помнит и разнузданный разврат при Тиберии, и неслыханные ужасы при Калигуле, и свое сожжение Нероном. Стены еще хранят крики его обезумевших жителей, метавшихся в диком страхе во время нашествий вандалов и вестготов.
Город помнит и разнузданный разврат при Тиберии, и неслыханные ужасы при Калигуле, и свое сожжение Нероном. Стены еще хранят крики его обезумевших жителей, метавшихся в диком страхе во время нашествий вандалов и вестготов.